[nick]Kevin Haig[/nick][status]в каком ухе у тебя жужжит?[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/ae/e0/4/t66605.jpg[/icon]
В 07:04 утренние новости на BBC перебивает звонок телефона: стандартная мелодия компании эпл орёт на весь второй этаж. Кев, опешив, ещё несколько раз промахивается по кнопке принятия и чуть было не роняет телефон, пока подносит его к уху.
– Алло? – а потом следует скучный и долгий разговор с тётей Алекс, которая всегда звонит чуть ли не с первым лучом солнца.
Сегодня суббота. Это значит, что у Кевина два выходных после ночного дежурства в клинике. То есть, переводя это на язык тётушки, «можно просить его о чём угодно». Сегодня такой просьбой стала уборка на чердаке. Всего лишь перебрать коробки. И пакеты. И спустить вниз весь хлам. И старый комод.
Кевин глубоко вздыхает. Ему удалось поспать всего два часа до того момента, пока его матери не приснился очень громкий сон про пожар, и он в холодном поту не проснулся от устрашающих полыхающих картинок, ещё несколько минут мелькавших перед его глазами. Люди не всегда думают словами, и почти никогда – во сне. Временами чужие сны помогают ему заснуть, а иногда всё происходит… ну, вот так. «Хотя бы во сне мама говорит», – Кевин потягивается и протяжно зевает, пытаясь отвлечь сам себя. Дом всё ещё спит и наполнен смазанными картинками, но большинство соседей уже нет, и теперь они будут жужжать до позднего вечера. «Опять Ограбление В Соседнем Районе». Кевин ещё раз зевает, рукой шаря по прикроватной тумбочке в поисках пульта от телевизора. «Партос Пойдем Гулять ГЛУПАЯ Глупая Же Ты Собака…». Он раздвигает тяжелые плотные шторы и щурится от яркого света, после просовывает руку под тюль и открывает окно. Вдохнув прохладный утренний воздух, натягивает домашние трико, небрежно кидает на кровать плед и идёт в ванную. «Тосты Или Хлопья?». «Как Бы Я Хотел Чтобы Роуз Мне Сейчас Отсосала». «Ну-ка, ну-ка». Он спускается на кухню, включает чайник. «Спать», – думает его отец. Кевин зевает в третий раз, и все голоса, дрогнув, превращаются в гул.

Завтрак. Попытка уснуть. Утренняя газета. Попытка уснуть. Второй завтрак, уже с родителями. Попытка уснуть. Довольно ленивый и тихий день. В общем, Кевину нравится. В 13:39 он звонит Честеру, чтобы спросить про комод. Трубку поднимают спустя четыре гудка.
– Привет, – начинает Кев, шумно выдыхает и думает пару секунд, – не отвлекаю? М-м-м. Слушай, просьба есть одна. Давай на месте подробно объясню.
Он называет адрес, схему проезда, время и во что лучше одеться. Очень радуется, что не может слышать Шум на расстоянии через телефон. «Тьфу-тьфу-тьфу».
Кев, оценив время, решает поваляться примерно с полчаса. Потом он надевает ещё более старое трико, потрепанное худи на два размера больше, самые ужасные найки и драные носки. Берет сумку времен студенчества и шесть кварталов решает преодолеть на доске (да). Поймав отражение в зеркале перед выходом, понимает, что не дал бы себе сейчас больше девятнадцати. «Ты точно врач?» – думает мама из проема в гостиную. Потом дублирует свой вопрос руками, улыбаясь. Он улыбается в ответ и выходит. Гул становится в разы громче, но Кевин привык.

[nick]Kevin Haig[/nick][status]в каком ухе у тебя жужжит?[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/ae/e0/4/t66605.jpg[/icon]

Этот городишка, не считая приюта, клиники и набережной у реки, нравится Кевину дорогами. Они на удивление в хорошем состоянии, а если добавить к этому фактору ещё и плавную холмистость – получается рай для человека на доске. В квартале от дома Алекс улица уходит в ложбину и Кев решает спуститься с холма на согнутых ногах. С тротуара ему улюлюкает парочка мальчишек. Их Шум не складывается в отдельные слова, но заставляет Кевина на минутку почувствовать гордость за самого себя. Как только он заканчивает баловство и выпрямляется, чтобы осторожно проехать последний перекресток, слева за ним выезжает Честер.
Кев запрыгивает на тротуар и тормозит у белого штакетника, который он самолично устанавливал в прошлом году, попутно рассказывая приятелю, какой героический подвиг им придется сегодня совершить. Бьёт ногой по доске и вот она уже послушно находится у него в руках. Поправляет растрепанные волосы.

– В том виде, в котором я попросил тебя прийти, ты скорее помогал бы мне закапывать труп, – он улыбается и указывает широким жестом на собственный прикид. На правой штанине у него красуется несколько небольших дырок. Кевин оставляет скейт рядом с велосипедом и ведет Честера на задний двор: в субботний день Алекс всегда там, он готов отдать за это зуб. А ещё он слышит её Шум, очень громкий и резкий, как лай собак в её приюте.
– Алекс, мы пришли, – окликает он тётушку. В его голову пробиваются строчки песни Шакиры голосом тёти, которую она, видимо, слушает в наушниках. Кевин морщится. – Алекс!
Она возится в цветочных горшках на задней террасе и не замечает племянника, пока он не подходит почти в упор. После следует удивление, приветствие, предложение выпить чаю, а затем пятнадцатиминутное объяснение какие коробки можно трогать, а какие – нет. Единственное, что радует Кевина, это то, что вход на чердак в этом доме абсолютно нормальный: через дверь. После неё правда начинается крутая лестница, но это лучше, чем маленькая дырка в потолке.
И вот, они стоят перед этой самой дверью, а Алекс растворилась в пространстве в поиске ключа. Кевин чувствует, как начинает закипать. Он многозначительно смотрит на Честера, и в его взгляде сейчас всё: и извинение, и страдание, и неловкость, и желание, чтобы его пожалели. Рядом с ними, помаявшись, расположился сенбернар тёти по кличке Пончик. «Гость. Ничего не красть. Кевин, тоже следи!» – шумит пёс, и в этот момент Кевин тихонько взвывает и начинает прокручивать четки на запястье.
– И вот так каждый раз, – подытоживает он. Ему нравится, что в отличие от всего этого дома, Шум Честера тихий и почти убаюкивающий.
Через какое-то время Алекс таки приносит ключи и большой рулон мусорных пакетов, и они наконец оказываются на чердаке. На западной стене находится небольшое витражное окно, и комната в его свете приобретает причудливый оранжево-синий вид. Кевин с интересом оглядывается, закатывая рукава толстовки в несколько оборотов, чтобы наверняка. Пахнет пылью.
– Вон виновник торжества, – он указывает пальцем в дальний угол. За целой стеной из коробок, книг и кучи непонятного хлама прячется комод. Выглядит он древним и неподъемным. – Начнём?

[nick]Kevin Haig[/nick][status]в каком ухе у тебя жужжит?[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/ae/e0/4/t66605.jpg[/icon]

Время в тишине движется медленнее, но Кевина это полностью устраивает. Совсем недавняя нервозность, вызванная поведением Алекс, улетучивается так же неожиданно, как и появилась. Он чувствует, как всё его тело расслабляется по мере того, как коробка с хламом медленно пустеет, а почти всё её содержимое перебирается в мусорный пакет.
Кев вытирает предплечьем испарину со лба и приступает к следующей коробке. Первая была последним пристанищем битой посуды (никому не известно, зачем Алекс вообще её хранила), а вторая оказывается почти доверху набитой пакетиками с рассадой. Проверив срок годности на первых трёх, Кевин безжалостно высыпает всё содержимое в тёмную пасть пакета. Ему нравится монотонная работа, но не настолько, чтобы перебирать все 103 пачки семян.
Когда с четвертой партией совершенно бесполезных вещей было покончено, поясница велит ему пойти куда подальше. Кев приказ игнорирует, но приостанавливает этот сортировочный конвейер, чтобы размять спину. Шум Честера в этот момент меняет интенсивность и настроение. Не прекращая массажных движений, Кевин с интересом запрокидывает голову назад, чтобы взглянуть на друга. «Неужели тут правда есть что-то интересное?». В Шум он не вслушивается, хотя тот и прибавил в громкости.

Он совсем не замечает, как проходит два часа. Время и процесс поменялись местами, и Кевин лишь смеется, когда Честер заканчивает одну из историй своего детства. Почти все его вещи перебрались сюда после того, как он переехал в Ванкувер, и прямо сейчас его друг занимается раскопками этих ископаемых. Всё это сопровождается картинками из его головы, и Кевин утопает в мысленном водовороте. Но ему нравится. Впервые за два с лишним года после возвращения ему нравится чей-то Шум. Мама не в счёт. В голову закрадывается предательская мысль, но Кев поспешно отгоняет её. «Не порть момент».
Сейчас он стоит в паре метров от Честера и копается в коробке с громким названием «СПОРТ». Сунув руку поглубже, Кев достаёт старый мяч для регби. Он никогда не играл в чёртов регби.
– Лови! – перебивает он Честера, пятится к окну и кидает мяч, но попадает не в него, а в коробку рядом. Смеется и шутит про трёхочковый. В итоге, коробка Честера оказывается интереснее, и Кевин вскоре забрасывает «СПОРТ» и подсаживается неподалёку от приятеля, наблюдая за его находками и давая пояснения к некоторым из них. Уборка откладывается не неопределённый срок. Солнце ещё высоко.
Одно из таких пояснений перебивает Шум, в третий раз поменявший своё звучание. Кевин замолкает. Внимательно разглядывает лицо Честера, но ничего толком не понимает, а в следующее мгновение его просто выкидывает из реальности. Лес. Шкатулка. Мальчик. Слёзы. Аномалия. Ещё через мгновение всё это превращается в грязное пятно из образов, воспоминаний и чувств, и Кевин непроизвольно вздрагивает и спешно вытирает щёку грязными пальцами, оставив на ней развод. Ждёт, пока Честер придёт в себя.
Об аномалиях непринято говорить. Какими бы они ни были. Каждый в этом городе знает, что здесь происходит какая-то чертовщина, но никто не готов в этом разбираться. Ни столетия назад, ни сейчас. И Кевин об этом знает на собственном опыте. Именно поэтому он так и не рассказал всё своей семье.

Когда Честер задает ему вопрос, Кевин ещё не решил, что ему говорить: правду или… полуправду.
– Дай-ка подумать… – он тянет время, собираясь с мыслями. – Это было давно… я просто нашёл её в лесу. Она не рабочая.
Кев строит из себя дурака. Он боится, но сам не знает чего, и по привычке проводит пальцами по бусам на запястье. Шум Честера всё ещё достаточно громкий и почти осязаемый. В голове у Кевина каша.
– А что такое? Она… твоя?

[nick]Kevin Haig[/nick][status]в каком ухе у тебя жужжит?[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/ae/e0/4/t66605.jpg[/icon]

Один, два, три, четыре… Пока Честер разглядывает свою шкатулку, Кевин всеми силами пытается привести мысли в порядок. Бусинки мерно постукивают друг об друга под его пальцами, выгоняя чужие воспоминания из его головы. Точнее, так должно быть. Но Шум Честера шумит, как ему и подобает. Он делает глубокий вдох, четко слыша каждую из возможных версий, которые его друг сейчас перебирает в голове, и продолжает отсчитывать бусины.
Поэтому Кевин по возможности избегает людей. Поэтому он так не хотел возвращаться. Ведь в черте этого проклятого города он понимает всё задолго до того, как люди обличают свои мысли в словесную броню. И каждый раз ему приходится разыгрывать перед ними одну и ту же сценку, где он усиленно делает вид, что нормальный человек, который слышит только то, что ему действительно говорят. Он очень хочет таковым и быть, но этой земле плевать на его желания. А когда он говорил людям правду, они всегда уходили, и Кевин их не винил: кому захочется, чтобы все их мысли кто-то слышал?
Кев пытается отвлечься на Шум из соседского дома, но делает только хуже. Вместо обычного гула, он теперь слышит, что думает какая-то девчонка и её мать.  «Хм, золотистые полосочки будут в самый раз». «Когда ты переведешь алименты?». «Сука». «Или всё-таки лучше в точечку?». «Успокойся». «Даже непонятно, плохой я приёмник или хороший?» – горько думает он. Двадцать два. Один…
Всю эту катавасию прерывает Честер. Кевин прекращает считать, встретившись с ним взглядом. Он наперед знает, что ему придется его огорчить. Ещё раз. Соседский Шум вновь превращается в гул, и он благодарен хотя бы за это.
Его мысли путаются с мыслями о Зузу. С его образом из детских воспоминаний. С досадой, которой наполнился чердак. С размышлениями о комоде. Сам не зная почему, Кевин кладёт ладонь ему на плечо. Набирает полные легкие воздуха и даже приоткрывает рот в порыве что-то сказать. Выдыхает. Убирает руку. Выглядит нелепо и скорее всего совсем уж странно со стороны Честера. Но он вдруг отчетливо понимает, что устал, что он не хочет разыгрывать перед единственным другом никаких сценок, что он один из тех немногочисленных людей в его жизни, у кого Шум совпадает с тем, что они решают сказать. И что ему это нравится, и он хочет отплатить той же монетой. Быть честным.
– Ты сейчас очень громко думаешь, – всё-таки булькает Кевин, пальцами зачесывая назад кудрявую непослушную челку. Выдерживает небольшую паузу на переваривание. – Нет, я не видел Зузу. Прости. Я тогда думал, что это просто красивая штука, кем-то забытая в лесу. Нет, ты не спятил. Нет, я слышу не специально. Да, комод подождёт.
Имя Кев говорит намеренно. Ещё одна пауза. Он смотрит на друга немного боязно: адекватной реакции он ещё не встречал. Чувствует, как по всему телу бегут мурашки, а в ушах стучит кровь. Шум превращается в гул в самый неподходящий момент. А может Кевин просто слишком взволнован, чтобы разобрать.
– Я ещё помню место, где её нашел. Можем сходить туда, пока светло, это не очень далеко, – предлагает он в тишину, как будто бы несколько секунд назад и не говорил ничего необычного.